Любить - фильм Михаила Калика

С удовольствием пересмотрела!Спасибо, Азат!

Я рад, что ты снова ЭТО увидела !

"Любить"режиссер Калик,артисты:Алексей Эйбоженко — парень на вечеринке МарианнаВертинская — девушка на вечеринке Игорь Кваша —Игорь, гость на вечеринке ЕкатеринаВасильева — подруга Игоря Андрей Миронов —парень на вечеринке АнастасияВознесенская — девушка с глобусом Валентин Никулин— одинокий гость Алиса Фрейндлих— Аня Сергей Гурзо —Сергей НаталияЧетверикова — девушка Сергея СветланаСветличная — северянка Лев Круглый —москвич Наум Кавуновский— администратор в гостинице ЕлизаветаНикищихина — дворник Антонина Лефтий— Нуца Георге Швитки —Мирча Михаил Бадикяну— Морару ТатьянаЖуравлёва — девушка в кафе (в белом берете)---Странно, но большинство моихсовременников не знают этого шедевра!

Записки господина ЖуравлёваОднажды вочередной раз «припёрло»… Хмурое утро, ноне потому, что осень и пасмурно. Мы с Татьянойсидим и опять решаем головоломную задачу, как прожить два дня на рупьпятьдесят. Как мы не тасуемплавленые сырки, полубатоны, самый дешёвый маргарин и котлеты и выбираем между«Дымком» и «Шипкой», ничего не выходит. Остаётся одинвыход — очередной набег на родительские холодильники.Пока решаем, накого «наехать», раздаётся звонок:— Давай Татьяну,срочно! — раздаётся безо всякого «доброго утра» и «здрасьте» решительный голосИнны Туманян со студии Горького. Я покорно передаю трубку, они о чём-то короткодоговариваются, и Татьяна начинает быстро собираться: «Инна просила срочноприехать в одно место, о чём-то поговорить надо».Я понимаю, что уних что-то вроде дружбы, но что за пожар? Оставшись один, поддерживаю себячаем, пытаюсь что-то писать, но очень хочется есть и очень любопытно, чегоТатьяна делает.Ближе к вечеру —звонок в дверь, я открываю. «Прислонясь к дверному косяку», стоит Татьяна. Виду неё измученный, взгляд трагический, но в руках большая авоська, набитаяпродуктами.— Инка сволочь!— еле шевеля губами, произносит Татьяна, — И ты тоже. Авоську возьми. Тяжёлая.Я перехватываюавоську, в ней килограмм десять, не меньше, и волоку её на кухню. Татьянасдирает с себя всю амуницию и исчезает в душе. Я начинаю думать чёрти что, темболее что от неё крепко попахивало коньяком. Мысленно уже репетирую, что скажуИнне при встрече, но одновременно разбираюсь в принесенной снеди и готовлюроскошный ужин.И вот, когда мыуселись за стол, Татьяна рассказала сногсшибательную историю.Приезжает она вназначенное время в назначенное место. Места этого сейчас нет, там стоит что-тоторгово-немецкое. А тогда это было любимое всеми открытое кафе на углу Петровкии Кузнецкого моста. Села она за столик, ближе к краю, как было сказано, и ждёт.Пять минут, десять, полчаса, час, — до какого градуса может дойти моя половинав своём раздражении, я знаю лучше многих. И в тот момент, когда она собраласьплюнуть на всё и уйти, из припаркованной рядом «волги» выскочили сияющая ИннаТуманян и ещё двое. Счастливы они были сверх всякого разумного предела,учитывая, что Татьяна просидела голодная на холоде почти полтора часа. Один изсопровождавших Инну тут же кидается к буфетчику и приносит коньяк, закуску,дорогие сигареты. А Инна за это время объясняет ситуацию.Она снимаетхроникальную часть совместного с Михаилом Каликом фильма о любви. Вот ей ипришла в голову фантазия: зная Татьянин типаж и характер, вызвать её, засадитьза столик и заставить ждать до последнего предела. И всё внаглую снять скрытойкамерой. А тут, словно нарочно, за соседний столик подсели два богатенькихмолодых человека с богатенькой и холёной девицей и весьма обильно ели-пили. Этобыл ещё тот фон для Татьяны с голодными и злыми глазами, в дурацком берете иявной бедностью во всём её облике.

Откормив иотпоив Татьяну, они уже в открытую сняли кадр, как она сидит по-прежнему одна,но уже с рюмкой коньяка и сигаретой. И тут же ей заплатили «бешеные» деньги: толи 15, то ли 20 рублей. Вот и вся авоська.Через несколькодней — опять звонок Инны, и говорит она уже мне, что показала материал Калику.Тот схватился за голову и кричит: Всё! Я нашёл ключ к картине!А сидевший рядомМикаэл Таривердиев сначала поинтересовался, как побыстрей познакомиться с такойдевушкой. Зная мой ревнючий характер, Инна популярно объяснила, что лучше ненадо. Но, судя по песне, завершавшей фильм, импульс к вдохновению был довольносильным.Потом всёстихло, пропало. Фильм мурыжили по инстанциям, резали, запрещали. За это времямы с Татьяной благополучно развелись. И я уже почти забыл об этом сытномвечере.И тут мнеподваливает заказ от одного журнала сделать интервью с Таривердиевым. Дело этотехническое: созваниваюсь, договариваюсь, приезжаю, задаю вопросы, записываюответы. И тут, в самом конце беседы, звонок. Из реплик соображаю, что на студииГорького назначен срочный просмотр фильма Калика. И тогда я скороговоркойвываливаю эту историю Микаэлу Леоновичу. Тот приходит в неописуемый восторг исоглашается взять меня с собой. Но спрашивает: а можно найти Татьяну? Я звонюей, по счастью застаю дома, и через несколько часов мы уже сидим в просмотровомзале, забитом под завязку.Начинаетсяфильм. Теперь он всем, конечно, известен, но тогда он крутился в первый раз, исудьба его была не ясна. А содержание и вовсе неизвестно. Итак, — четыреновеллы о любви по рассказам Заки Кузнецова, Казакова, Друце… Всё это прослоенокинохроникой, снятой Инной по всей стране (из гигантских «остатков» она потомсделала свой документальный фильм). И везде разные люди — от профессоров доцентровых шлюх — отвечают на один и тот же закадровый вопрос: А что такоелюбовь?Новеллы разные,но снятые рукой одного мастера, едины в своём стиле и развитии. В хроникальныхантрактах «vox populi» несёт несусветную чушь. И только один священник,чернобородый красавец, сидящий на фоне церковных ворот так, что получаетсячто-то вроде нимба, говорит коротко, ясно, глубоко и удивительно тепло… «Мень!Александр Мень!», — проносится шёпот по залу. Так вот как он выглядит! Господи,до чего красив…Всё этозамечательно, но фильм уже идёт к концу, а Татьяны всё не видно. Смотрю вбок ивижу, что бывшая супруга тоже чуть приуныла. Наконец, завершается блистательнаядеревенская новелла, за ней стремительно, словно нацеленные на что-то,повторяются ударные реплики из уже показанных сюжетов хроники. И вдруг — удар,как от внезапной остановки. Суета в кадре прекращается, начинается бешенный,чисто таривердиевский ритм, — это уже удар акустический, а для меня ещё изрительный. В кадре сидит Татьяна и под слова Евтушенко («Мне любить тебяпоздно…») и музыку Таривердиева наливается злостью. Позади видна богатенькаятроица. Потом Татьяна спокойная, сидит пьёт коньяк и курит «Мальборо». Музыказатихает на повторяющемся слове «поезд… поезд…поезд…»

И стоп-кадр: лицо Татьяныво весь экран, с такими больными, тоскливыми глазами, что мне уже не до фильма,не до чего. И весь полупремьерный шум я воспринимаю, как в тумане.Фильм, какводится, положили на полку. И я о нём и думать перестал, как через пару летсижу рядом с водителем «волги», стремительно влетающей в Ялту. И первое, что явижу при въезде в город, это огромную афишу, целиком занятую лицом Татьяны иодним словом «Любить».— Стоп! — кричуя водителю, подбегаю к афише и безо всяких бумажек запоминаю название клуба ичасы сеансов. Картину пустили так называемым «вторым экраном»… Следующий раз яувидел её уже после перестройки, то есть, лет через двадцать.